— Но?

— Но некий пригожий служка сообщил по секрету, что кардинал Мазератти тайно встречался с командором да Риальто в своей материковой резиденции.

— Как любопытно. И на что это похоже?

— На то, дражайший кузен, что заговор инициирован кем-то со стороны и что монсеньор организовал некоему сановнику встречу с нашим объектом.

— Вот ведь лицемерный гаденыш.

— Если ты желал кардинальской преданности, тебе не стоило уводить из-под его носа барыши от транспортировки рыцарей большой земли. Зная Мазератти, он в лепешку расшибется, чтоб тебя наказать.

— Я не готов платить такую цену за такую преданность. — Чезаре поменял ноги. — Ладно, пустое. Сегодня мы выведем из игры командора, и этому «некоему» придется показать свой обиженный нос. А потянув за него, мы вытащим на солнышко монсеньора. Ты уже понял, зачем понадобился мне на сегодняшнем балу?

Карло ответил после ощутимой паузы:

— Надеюсь, что я ошибся.

— Твой объект — синьорина да Риальто. Мне нужно, чтоб она не вышла замуж ни за кого из Саламандер-Арденте. Наверняка уже подготовлено все, чтоб Мауру застали с капитаном Филоменом в недвусмысленной ситуации.

— Спальня в западном крыле палаццо. Синьор капитан через час после полуночи получит записку с приглашением.

— Ты уже в курсе? Чудесно. Филомен, разумеется, никуда не пойдет. На свидание явится ближайшая подруга доны да Риальто, чтоб утешить ее и поддержать. Но наутро вместо бойкой девицы…

— Нет.

— Что ты сказал?

— Что не желаю подвергать Мауру да Риальто позору.

— Карло, твоя детская влюбленность нелепа.

Панеттоне сжала мою руку с нечеловеческой силой. Счастье, что до сада доносился праздничный шум, потому что я зашипела от боли.

— Если я исполню этот приказ, ваша серенити, юная девушка будет опозорена на всю жизнь. Она не сможет выйти замуж не только за кого-нибудь из Саламандер-Арденте, она не сочетается браком никогда.

— Посидит с полгода в каком-нибудь монастыре и вернется ко двору. Это неплохой вариант развития событий.

— Нет.

Чезаре помолчал, каблук золоченого сапога постукивал по земле.

— А знаешь что, Карло? — сказал дож весело. — Иди к черту! Роль любовника может исполнить кто угодно. Даже Артуро. Какая чудесная мысль. Синьор Копальди давно уже положил глаз на твою пухлощекую подружку. Мауру застукают с ним. И, в отличие от тебя, мой секретарь сможет жениться на ней хоть завтра. Я их и поженю. Командору нечего будет возразить. Я его, разумеется, прикажу выпороть — не командора, а Артуро — за прелюбодеяние и притащу под венец. Так даже лучше. Дона догаресса останется при своей фрейлине, командор — без шахматной фигуры в своей партии, а ты — с носом!

У супруга с носами связано что-то личное? Что он поминает их через слово?

— Как ты нейтрализуешь Эдуардо? — спросил Маламоко спокойно.

— Сначала скажи, что ты в деле, что займешься доной да Риальто.

Снова пауза и раздраженный возглас:

— Черт тебя дери, Чезаре! Я в деле.

— Ну вот и славно, — промурлыкал его безмятежность, как сытый кот. — Новоиспеченному губернатору островов Треугольника я подготовил воистину щедрый подарок.

Дож придвинулся к собеседнику и, кажется, зашептал ему на ухо, потому что больше ничего расслышать не удавалось. Ну, то есть кое-какие возгласы, удивленные и одобрительные, несколько раз звучало имя князя Мадичи. Заскучав, я посмотрела на Мауру. Ее пухлые щечки пылали, глаза влажно поблескивали, но губы растягивала абсолютно счастливая улыбка.

Противоречивые чувства. Вот как это называется. Они обуревали и меня. Стронцо Чезаре и стронцо Карло! Поганые маламокские интриганы. Муэрто ведь тоже наполовину Маламоко, правда? Кузены, кракен их раздери. Еще и заставили мою малышку-мадженту устраивать пожар в палаццо Мадичи.

Пальцами свободной руки я погладила саламандру. Молодец, девочка, ты научилась улавливать не только мои мысленные команды. Если нам удастся вывести потомство, я разбогатею просто до неприличия. Филодор говорил, что некоторые нужные качества при разведении достигаются только во втором поколении, и отец с ним соглашался. Брат ссылался на какие-то научные изыскания, родитель — на опыт. Кстати, подбор самца тоже лучше предложить батюшке. Дворцовые каминные саламандры, конечно, не вульгарис, но статей не выдающихся.

Когда уже эта тайная беседа закончится? Ноги от скрюченной позы затекли, мне хотелось их размять. Странно, что нас с Панеттоне никто не обнаружил. Хотя ничего странного. Лестница, по которой мы спустились в сад, скрыта лианами плюща, верный Артуро не мог ее заметить. Он сторожит эту часть сада у главных дорожек, с той стороны, откуда могут забрести случайные гуляки. Чезаре с кузеном не опасаются быть подслушанными. А если будут замечены, изобразят любовное свидание, и им поверят. Ну какая девица устоит перед дожем безмятежной Аквадораты? В такой-то шапке! Никто не устоит.

С каким бы удовольствием я вколотила эту шапку по самый подбородок любезному супругу. Будет мне тут еще подруг позорить! А меня он спросил? Хотя почему меня? Спрашивать надо синьорину да Риальто, которая дрожит у моего плеча и едва сдерживает слезы. Или это не слезы, а, напротив, нервный смех?

— Время, ваша серенити, — позвал издалека синьор Копальди, наш почти родственник, если считать, что Маура мне почти сестра. — Вас ждут в главной зале.

— Ступайте первой, дона Маламоко, — велел Чезаре, — нам не стоит появляться вместе.

— Как будет угодно его безмятежности, — голос Карло вновь стал женским.

Не знаю, как это получалось, он не пищал, не жеманничал, но даже интонациями передавал прелесть юной синьорины.

Женские туфельки удалились, их сменили мужские.

— Шпионка добыла нам архив? — возбужденно спросил Артуро.

— Он уничтожен. — Дож со вздохом поднялся. — Будем надеяться, что наш дражайший тесть Саламандер-Арденте поделится с нами информацией.

— Отправим за ним гвардейцев?

— Вот только скандала с арестом нам для полного счастья не хватало! И без того город полон сплетен, не будем усугублять. Папаша приплывет в Аквадорату сам. Кстати, где моя супруга? Я уже более часа лишен удовольствия терпеть ее выходки.

— Ты слишком строг к Филомене.

Они рука об руку удалялись по дорожке, и ответ Чезаре донес ко мне ночной ветерок:

— Классические дамские штучки, дружище: опалить жаром страсти и сразу изобразить холодность. В гроб она меня загонит, попомнишь мое слово. Нам подготовили общую спальню? Наутро найдешь там мой хладный труп. Или, напротив, обугленный, это уж как повезет.

Несколько бесконечных минут мы ждали, пока шаги дожа и секретаря затихнут вдалеке.

— Можно выходить, — решила я.

— Возвращаемся через кухню.

— Как скажешь.

Перебегая из тени в тень, мы пробрались к лесенке.

— Что ты про это думаешь? — спросила Маура, когда мы уже очутились в колодезном дворике.

Она прихватила пустую корзинку, чтобы вернуть ее кухаркам.

— Я первая хотела спросить.

— И опоздала. Отвечай.

— Думаю, — я вздохнула, — что синьор Копальди, вероятно, работает на твоего батюшку.

Кажется, это была не та тема, которая интересовала дону да Риальто. Она равнодушно переспросила:

— Из чего ты сделала такой вывод?

— Чезаре не рассказал ему, что Карло — мужчина.

— И?

— И хотя угрожал Маламоко привлечь Артуро к операции по твоему опозориванию, этого не сделал. Моя очередь спрашивать. Что ты об этом думаешь?

Маура хмыкнула, отодвинула свиную тушу, отдала корзину прислуге.

— Пройдемте, дона догаресса, нас ждут на празднике.

По коридору мы шли в молчании. Голоса гостей раздавались все громче. Я думала.

— Ну, — сказала наконец Панеттоне, — каков будет наш злодейский план?

— Его не будет, пока я не получу твоего ответа. Кого ты хочешь, Карло или Артуро? Или никого из них?

— Я люблю черноглазого ублюдка.

Глаза синьора Копальди были карими, так что я поняла.