— Стоп, — затрясла я головой. — Ты же сам мне говорил, что не вовкудлак. Врал?
— А чего, на свете только вовкудлаки попадаются?
— Существует несколько видов ликантропов, — сообщил маг, каким-то волшебным образом успевший то ли прожевать, то ли выплюнуть свой кляп. — Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, перед нами образчик так называемого вербера, или урсолака. Характерная структура тела и наклон лобной кости…
— Ты медведь? — ахнула я. — Полукровка? Берендей?
Мне стала понятна и скрытность Жоха, и его сила нечеловеческая, и устойчивость к магии.
— Ну да, — кивнул человек-гора. — Матушка меня от лесовика понесла, только померла родами. Батя пожалел, из лесу вынес, до человеческого селения добрел и подкинул на крыльцо домишки позажиточней. В той деревеньке я и жил, пока в силу не вошел и перекидываться по ночам не начал. Пару коровенок задрал, селяне и осерчали, еле ноги унес. С тех пор по свету и скитаюсь. С Фейном вот сейчас…
— А твой настоящий отец? — всхлипнула я, очень уж живо представив непростое житье-бытье разбойника. — Навещал тебя?
— Зачем? Он и так все, что мог, для меня сделал.
— Очень интересная история, — кашлянул с пола мэтр Нагейра. — Но давайте вернемся в катакомбы. Ты убил старуху, свернув ей шею. Что произошло дальше?
— Звезда вспыхнула, — послушно вспоминал Жох. — Меня откинуло в сторону, я чуток головой об пол приложился и пару минут ничего ни видеть, ни слышать не мог. А потом, смотрю, Щура поднимается…
Тут разбойник замолк, будто не в силах справиться с чувствами. Даже с моего места была заметна его бледность.
— Давай быстрее! — не выдержал Фейн. — Поднимается старуха. А ты?
— А я испугался и убежал, — почти шепотом поведал нам грозный берендей. — Что-то с ней такое стало… Страшное, неправильное… Почти до рассвета вокруг Вороньей слободки круги наматывал, ближе подойти боялся. А потом атамана встретил. Вот.
— Когда ты оттуда… уходил, — проговорил маг, — пентаграмма на полу еще была активна? Ну звезда мерцала?
— Да, — кивнул Жох. — Еще ярче, чем раньше. И еще… у меня от той ночи памятка на теле осталась.
Он без стеснения быстро снял рубаху. На спине и груди, поверх бугрящихся мышц, виднелись убористые строчки каких-то закорючек. Я осторожно подошла поближе, в надежде опознать странные знаки, но разочарованно покачала головой. Этого языка я не знала.
— Дайте мне посмотреть, — скомандовал маг, пытаясь выпростать из перевязи руки. — Мне нужно больше света.
Жох послушно приблизился к Нагейре и склонил свой торс его лицу, я поднесла лампу поближе. Маг шевелил губами, сосредоточенно глядя на странные письмена.
— Как ни горько мне это признавать, девочка, но с твоим другом позабавился ракшас.
— Что значит «позабавился»? — испугался Жох.
— Он тебя пометил. Теперь ты — вожделенный сосуд, потенциальное вместилище его темной силы. Если бы не твое спорное происхождение, до утра ты бы не дожил.
— А теперь-то чего? — Разбойник хотел узнать о будущем досконально.
— Ничего, — равнодушно проговорил маг. — Через пару лун само рассосется.
— Время лечит! — озвучил Фейн народную мудрость.
— Хорошо то, что хорошо кончается, — поддержал атамана Жох. — Ну чего, Ленута, двинули? Сто флоринов за твою поимку мы уже получили, в Араде нас ничего не держит. Томаш ждет с лошадьми в тайном месте, так что через два дня мы будем у границ Валахии.
— Задумайся, девочка. — В голосе мэтра был мед и елей. — Ты можешь встать на кривую дорожку, и ни к чему хорошему она не приведет. Тебе надо учиться, развивать свой дар, а не бродить по дорогам с подозрительными личностями. Я помогу тебе, у меня есть некоторые связи в Квадрилиуме…
— Море, — выложил свой козырь Фейн. — Ветер и свобода.
Мне очень хотелось принять предложение любвеобильного атамана. Слишком хотелось, поэтому отвечала я быстро, чтобы не передумать:
— У меня есть обязательства перед человеком, который меня спас. Я должна остаться в Араде.
— Что ж, это твой выбор. Может, еще свидимся когда, кареглазая…
На прощанье Жох молча обнял меня за плечи, а Фейн легко поцеловал в щеку и прошептал:
— Замуж побыстрее выходи.
— Это еще зачем? — так же шепотом спросила я.
— Чтобы при следующей встрече у нас с тобой все получилось…
Я отвесила нахалу затрещину, тот рассмеялся и послал мне от двери воздушный поцелуй.
Выдержка домны Димитру была на исходе. Цокот вязальных спиц, которыми она творила очередной шедевр, казался мне щелчками жвал огромного насекомого. Я издала душераздирающий вздох и обернулась:
— Уважаемая, я похожа на дятла.
— Не говори глупостей, Ленута! — Домна наградила меня свирепым взглядом. — В этом сезоне все континентальные модницы носят именно такие головные уборы.
Я еще раз взглянула в зеркало. Крошечный ярко-малиновый берет, украшающий мою макушку, сполз на затылок. Захотелось клюнуть какую-нибудь континентальную модницу. Просто так, чтоб неповадно было. Скрывая чувства, я присела в неглубоком поклоне. Складки серого немаркого платья, в которое меня обрядили по случаю, зашуршали о ковер.
— Благодарю, досточтимая.
Домна прижала к груди неоконченное вязание:
— А еще он тепленький. Весна в этом году выдалась прохладной, вот ты свою головку и побережешь.
Угу. Целый вершок уберегу. Больше-то шапочка и не прикрывает. Я кивнула, подавив очередной вздох. В конце концов, почему бы не уважить пожилую матушку Михая? С меня не убудет. Может, и не заметит никто, пока я по коридорам шествовать буду — вся такая континентальная. А там спрячусь в своей комнате и засуну рукотворный шедевр куда подальше, моли на прокорм. А чего, все жить хотят, и питаться регулярно тоже…
Я присела напротив хозяйки за круглый сервировочный столик и вернулась к трапезе. Перед вручением бесценного дара домна Димитру угощала меня чаем с сырными рулетиками. Откусив кусочек тающего на языке яства и отхлебнув из чашки, я попыталась поймать нить беседы.
— А вы мне не расскажете, как этот пурпур добывают?
— Конечно. — В голубых глазах хозяйки зажглись огоньки удовольствия. — Из раковин специальных моллюсков.
— Как жемчуг?
— Почти. Раковины раскладывают на берегу, под палящим солнцем, и оставляют так лежить.
— Нечищеные? — поперхнулась я. — Представляю, какие там ароматы витают в воздухе.
— Ну так красота всегда жертв требует, — непреклонно ответила домна Димитру. — Иначе никак…
Да уж! Несказанная красота, намертво въевшаяся в зубы всех арадских писарей, стоила любых усилий. Я широко улыбнулась.
— Тебе удобно в гостевой комнате, дитя мое? — сменила тему домна Димитру.
— Конечно, — с готовностью кивнула я. — Благодарю. Служанки сообщили, что вы лично занимались моим обустройством.
Своим новым положением я была довольна. Суд то ли отменился, то ли откладывался. Заточение в камере мне заменили необременительным домашним арестом. Мэтр Нагейра, получивший интересующие его сведения, был тих и предупредителен. Чело мага украсила тканая повязка, что придавало его облику вид заморский и загадочный. Его неожиданный обморок в камере мы с ним дружно списали на последствия переизбытка силы и пообещали друг другу впредь быть осторожней. Теперь я чувствовала себя почти гостьей, а о моей несвободе напоминал только неотлучно находившийся за дверью стражник. Так прошло два дня. Я валялась на чистой постели, опустошала подносы с едой и принимала немногочисленных посетителей, не утруждая себя приличиями. Еще я много спала, в надежде опять попасть в хрустальный лабиринт или на луг, где ждала меня бабушка. Надежды не оправдывались — я проваливалась в темноту, как только моя голова касалась подушки.
— И также примите мою искреннюю благодарность за приглашение, — продолжала любезничать я. — Чаепитие в вашей компании…
— Ах, оставь, дитя, — тряхнула седыми буклями хозяйка. — Я не в том состоянии, чтобы самой наносить визиты.