Джоконда покраснела и молча вышла.
— Вот ведь шаланда! — сказала Руби вслед хлопнувшей двери.
— Баба Нюра? — ахнула я и приготовилась грохнуться в обморок. — У меня галлюцинации!
— Это еще почему? — надвигались на меня изумрудные очи. — Значит, кровососущие фейки, Господин Зимы, Ларс твой заморенный — реальны, а я, значит, галлюцинация? По-твоему, если я старуха, то и чародейство всякое не для меня? Эх, Дашка, я о тебе лучше думала.
— Я не хотела вас обидеть, — падать в обморок почему-то расхотелось, — просто…
Я заннулась и задала проверочный вопрос:
— Как зовут кошек?
Если Руби зачем-то решила поиграть со мной в извращенную игру с переселением душ, сейчас она начнет увиливать. И обязательно вопрос задаст — каких? Я строго на нее смотрела, не желая упустить ни единого жеста, ни одной гримаски.
— Василий, — неуверенно начала допрашиваемая. — Его я еще котенком из пруда выловила…
Я кивнула, пока все было верно. Прямо в мешке и выловила. А потом еще с этим же мешком за прежним котовладельцем гонялась, собиралась ему мокрую грязную тряпку на голову надеть. Мужик после этого забега по пересеченной местности из нашего дома съехал. Но не сразу. Если мне не изменяет память, реалити-шоу «Как достать соседа» продолжалось около года. Васька как раз успел подрасти, потерять в дворовых баталиях ухо и найти любовь всей своей жизни не менее трех раз, наводнив округу наглыми рыжими котятами.
— Аделаида Сергеевна, — продолжала фея. — Пушок и самая молоденькая — Дашка. Между прочим, в твою честь назвала. Такая же недотепа.
— Баба Нюра! — заревела я и бросилась на шею. — Я так боялась, что вас паладины убили-и-и…
Прижиматься к рослой мускулистой женщине было для меня абсолютно новым опытом.
— Ничего, ничего, — гладила меня по волосам старушка. — Я тоже переживала, чтобы тебе эти обалдуи чего поганого не сделали.
Да полноте, какая старуха? Того, что в теле великолепной Руби поселился новый постоялец, со стороны заметно не было. И если бы не эта «шаланда», которой баба Нюра кидалась направо и налево, я бы тоже подмены не распознала.
— И как вам это удалось? — шмыгнула я носом и чуть отстранилась, чтобы заглянуть в невыразимо прекрасное лицо.
— А я знаю? Сначала, когда эта фейка драная в меня медальоном тыкать принялась, показалось, кто-то всю душу вынуть пытается. Ну я поднатужилась, на себя потянула…
— И что? — поторопила я, раздраженная, что рассказ прервался на самом интересном месте.
Баба Нюра отпустила мои плечи и задумчиво прошлась по комнате.
— А потом он меня признал, медальон то есть. Вроде как сотрудничать пригласил. Мы потом уже с ним подробно поговорили…
— Как поговорили? Когда?
— Ну, уже после того, как ты меня жезлом с молниями чуть не пришибла. Времени-то у меня уйма была, пока Эсмеральд регенерировался, пока принц нас нашел. Да и не разговор это в обычном понимании, артефакт мне картинки в основном показывает или что чувствует в данный момент передает. Руби ему давно уже не нравилась. У них не равноправные отношения были, а что-то вроде рабства. Она управляла, он подчинялся. Знаешь, сколько он по ее указке душ загубил, и фейских и человеческих? К тому же у него насчет невинности пунктик. Короче, он быстренько нас телами поменял и велел как можно дальше из твоей квартиры уходить. Опасался, что жрица в себя быстро придет и все обратно поменяет.
— Баба Нюра! — удивленно всплеснула я руками. — Вы, значит, того… непорочнее непорочной Руби оказались?
— Ну, уж с девками точно не блудила! — Мраморные щеки феи покраснели. — Срам-то какой!
— А с противоположным полом? — почему-то не желалось мне спрыгивать с темы.
— Время раньше другое было, — отрезала бабка. — С любимым не получилось, а раз не с ним, то ни с кем.
— Понятно. — В этот момент я ощутила ее безграничное одиночество. — А с возлюбленным вашим что случилось?
Баба Нюра резко отвернулась к зеркалу.
— Потом как-нибудь расскажу.
Изумрудные глаза как-то подозрительно блестели, и я решила не настаивать на ответе.
Лже-Руби, повеселев, вертелась перед зеркалом, время от времени приподнимая груди и проходясь ладонями по тонкой талии. В расстегнутом вороте комбинезона виднелся кругляш душеуловительного медальона.
— Ниче так! Мне нравится, — наконец проговорила бабка. — Хорошее тело.
— А что же все-таки случилось с его хозяйкой?
— Что, что? — хитро улыбнулась старушка моему отражению в зеркале. — Теперь эта шаланда мое старое тело будет носить, пока не сносит. В нашем с тобой мире магии нет, вот пусть и мучается, кошка драная.
— А когда умрет?
В местных догмах я не очень разобралась, но почему-то мне казалось, что душа просто так никуда исчезнуть не может.
— Она ведь может попытаться опять свое тело занять?
— Попробовать-то она попробует, только кто ж ей это богатство даст. — Многозначительный взгляд на полукружия пятого размера. — Облезет! Я к тому времени так в этом теле окопаюсь, что не подкопаешься.
— Баб Нюр, — задумчиво протянула я. — А если она естественной смерти ждать не будет, если руки на себя наложит? Может, она уже…
— Ха, — тряхнула золотистыми локонами бабка. — Ты, Дашка, вроде девка ученая, а того не понимаешь, что самоубийство по нашим законам смертный грех. Ты в церкви когда последний раз была? Вот и видно, что никогда. Если эта выдра себя жизни лишить попробует, в фейские пределы уже не попадет. Знаешь, что по христианской религии за такие штуки положено? То-то! Так что будет она жить-доживать и добра наживать на пенсию мою, льготную да повышенную.
Я припомнила прошлую бабу Нюру — жилистую старушонку, которая, несмотря на преклонный возраст, умудрялась пахать на двух работах и держать в ежовых рукавицах наш среднестатистический двор в не самом благополучном энском районе. Припомнила, как бойко она гоняла по улицам нетрезвых гопников, пробежки ее утренние в синем спортивном костюме и прикинула, что десяток лет в запасе у бабы Нюры имеется. Для того чтоб научиться, как от настоящей непорочной Руби отбиться.
— Так что все здорово! — Соседка наконец отлипла от зеркала и уселась на стул. — Я здесь, живая и здоровая, она — там, старая и больная. Единственное, из-за чего переживаю, — как там питомцы мои, не уморит ли она их?
Я недоверчиво хмыкнула. Боевитость бабкиных кошек признавалась у нас во дворе даже владельцами питбулей и бульдогов.
— Заканчивай мне «выкать» и бабой Нюрой называть, — задорно блеснули зеленые глаза. — Всю маскировку нам порушишь.
— А как мне к вам… к тебе обращаться?
— Можешь Анной, у Руби второе имя созвучное, так что…
— С тобой, Анна, этой ценной информацией артефакт делится? — Новая манера общения далась мне без труда.
— А кто ж еще? Я без него пропала бы. Поначалу вообще как кутенок слепой тыкалась. Больше всего боялась, что остальные паладины заметят, что я колдовать не умею. Хотела сразу к твоему Ларсу присоединиться, чтобы он меня в цитадель отвел. Уже рот открыла, чтоб переговоры начать, тут мне грудь огнем и обожгло. Не фигурально выражаясь, а по-настоящему. Это артефакт так мое внимание привлекал. Потом, в спокойной обстановке, пообщались и решили, что с вами заявиться — подозрительно получится, надо своим ходом. Медальон вывел меня к заброшенному парому, которым уже сто лет никто не пользовался. Я эти обломки кое-как на воду столкнула, а медальон колданул так, что мы в полчаса до места домчались.
— А Эмбер тебя не удерживал?
— Нет. Он вообще слегка пришибленный появился. Не иначе, ты на него неизгладимое впечатление произвела.
— Было дело. — Я вспомнила, каким послушным стал принц Дома Лета во время нашего эпохального разговора, и улыбнулась.
— Думаю, он сейчас к матушке жаловаться на тебя побежал, — испортила мне настроение Анна. — Все виски тер и приговаривал: «Это не сирена, нужно сообщить Янтарной Леди». Дашка, почему ты не сирена?
Мне стало обидно.
— Потому что ни один мужик не признается, что его какая-то полукровка в два счета вокруг пальца обвела.